Это вторая наша публикация из огромного проекта Андрея Шапрана «Крайние земли» (первым был сверхпопулярный «Северный мыс»). Когда будете смотреть эти кадры, не забывайте, что время их съёмки - середина августа и погода - нормальная для этих мест.

По свидетельствам документов и современников, работа конкретно этих лагерей была внезапно и навсегда прервана прямо посреди рабочей смены, зеков оперативно вывезли, а «хозяйство» бросили. Поэтому даже через 55 лет здесь ещё можно увидеть, как всё было.

Распространившиеся в последнее время и основанные «на отчетах и мемуарах руководства лагерей» рассуждения о том, что, якобы, «в условиях Заполярья рабочую силу берегли даже в ГУЛАГе», вдребезги разбиваются о документальные воспоминания выживших. Да и просто - вот об эти фотографии Андрея.

В первые годы советского атомного века - здесь никого не берегли.

О старых лагерях в окрестностях Певека я был наслышан, но не имел понятия, как туда, в труднодоступный горный массив, пробраться. Дело случая: в ожидании рейса до мыса Шмидта я нашел водителя, мы залили топливом все возможные ёмкости и бензобак, и отправились в горы. В итоге это одно из самых сильных личных впечатлений за последние годы.

Времени было в обрез – двое суток с дорогой и съемкой. Расстояния здесь не катастрофические, но - осень, отсутствие хорошей дороги и мостов через ручьи, да ещё снег, который выпал накануне... Двумя домкратами мы 4-5 часов вытаскивали утонувшую машину из раскисшей от влаги и снега тундры. Было вообще непонятно - выберемся или придется возвращаться пешком в Певек...

На часы мы с водителем не смотрели. В какой-то момент появилось желание повернуть назад: что ждало впереди – никто из нас не знал. В этот период в горы местные практически не ездят.

Чаунский ИТЛ (Чаунлаг, ИТЛ Упр. п/я 14) Дальстроя ГУЛАГ функционировал с августа 1951 г. по апрель 1953 г., его управление дислоцировалось в поселке Певек, Чукотский округ.

Максимальное число одновременно работавших там заключенных достигало 11000 человек.

...Чаунлаг был основан для разработки месторождения урана, обнаруженного в 1947 году партией Игоря Рождественского. Именно здесь добывалось сырье для первых атомных бомб.

Мы рискнули ехать дальше, и тогда, уже к вечеру, появился среди абсолютно пустых сопок этот лагерь. Место по силе, по эмоциональному воздействию оказалось просто сверхжёстким.

Полуразрушенные постройки, разбросанная посуда, обрывки колючей проволоки на столбах, бесконечные решетки в оконных проемах, деревянные остовы, сумеречный свет и сумасшедшие по своим размерам каменные изваяния – кекуры, стражи, призраки здешних мест. Я был просто заворожен этими картинами.

Необходимое уточнение. Первый промышленный реактор под Челябинском запустили в 1948-м. Первый атомный взрыв в Казахстане произвели в 1949-м. А здесь, восточнее Певека, разработка началась только в 1950-м. Очевидно, что на самом деле певекский уран не мог быть сырьем для первых курчатовских испытаний. Скорее - для первых советских серийных атомных боезарядов, которые начали производить в 1951-м.
А самый первый уран в СССР стали добывать ещё в 1920-е г.г. в Таджикистане, как справедливо указал в комментариях к этому материалу сотрудник московского музея ГУЛАГа Илья Удовенко. Он отмечает, что точных сведений, куда именно шел урановый концентрат с Чукотки - нет.

Вторая часть съемки этого лагеря выполнена мной уже утром, в солнечном свете, проходящем сквозь туман.

Нормальному, правильнее сказать, благополучному человеку просто невозможно представить себе объемы чисто физического труда, которые потребовались для организации разработок в этих местах. Заполярный климат. Совершенно необжитый район. Более 60 км до Певека, до снабженческих баз, по глухому бездорожью. Все необходимо делать одновременно: дороги, строительство (при отсутствии строительной базы и стройматериалов), энергетическое обеспечение, проходку шахт, добычу руды. И всё это на труде рабов XX века, которых принуждали работать в лихорадочном темпе. Уран требовался сверхсрочно, понятия цены для его получения просто не существовало.

Затем была ещё одна неделя задержки борта на Шмидт, ещё одна загрузка «под завязку» топливом, и поездка за перевал. Мы искали отдалённый, самый труднодоступный - Восточный лагерь, где в 51-52-х годах располагалась самая большая по количеству заключённых зона, и где находилась фабрика по обогащению урана.

Дорог в чукотских горах великое множество. Проложенные советскими геологами и зэками, они роятся словно змеи среди чёрных камней. Без знания местности и при отсутствии ориентиров заблудиться здесь проще простого.

...Нас везли на прииск в открытом грузовике, на корточках, набив кузов людьми, как сельдями бочку. Кругом — голые, каменистые, присыпанные снегом сопки, меж ними вьётся сквозь тундру бесконечная трасса.

Вот, наконец, наш ОЛП — отдельный лагерный пункт. На пологом склоне белой, без единого кустика сопки, возле каменистой речки, — прямоугольник, обнесённый колючей проволокой в несколько рядов. Четыре вышки на столбах по углам. Ворота. Дальше на взлобке—длинные, приземистые бараки для зеков. В стороне так называемые уборные, где фекалии громоздятся сталагмитами. Напротив лагеря ряды белых пирамид, терриконов — выданной на-гора руды.

Водитель признался, что однажды с приятелем они пробовали сюда проехать и заблудились. Теперь мы попали точно в такую же ситуацию – горный перевал, ревущий от напряжения мотор «уазика», туман и невероятно холодный ветер с колючим снегом. Надо было принимать какое-то решение, и мы ночевали на перевале – водитель в кабине своего автомобиля, я на крыше уазика, под нестихающие порывы ветра.

Нам повезло – туман ушел, поднявшееся северное солнце осветило всю округу. Мы находились едва ли не на самой высокой точке в горах. Восточный урановый лагерь мы заметили, как только разошелся туман.

Лагерь строился, по воспоминаниям В.В.Давыдова и А.И.Залогина, осенью 1950 г., когда около 150 человек перевели на Восточный (ОЛП-7) из Валькумея. Сначала заключённые жили в палатках, долбили ямы с помощью аммонита, ставили столбы, вышки, натягивали проволоку. Весной 1951 г. начали строить из камня бараки, остатки которых сохранились до сегодняшнего дня. Одновременно строилась шахта с несколькими штреками, перемещение руды по которым осуществлялись вручную в вагонетках. Энергопитание – от дизельной электростанции, в первую зиму из-за нехватки топлива она не работала, грелись углём.

Местами это напоминало горный монастырь, словно выросший из скал. Все постройки были предельно простыми – сложены из битого камня, едва схваченного цементом у редких двухэтажных строений. Одноэтажные же часто строились просто так – камень ложился на камень.

Обнаруженные на Чукотке и в Якутии месторождения золота, оловянных и урановых руд определили стратегическую значимость развития этого региона для советского государства. Суровость климата и неустроенность быта подсказали решение: регион осваивали такие колонисты, которые не могли по своей воле его покинуть.

«Там был велосипед – в этом лагере валялся детский велосипед!
Мы его вывезли, потому что если не мы – возьмет кто-то другой
или просто уничтожит, как случалось не раз…»
(Летом 2015-го года московский музей ГУЛАГа осуществил экспедицию в лагеря Восточный и Северный. Это едва ли не первая экспедиция музейных работников в эти места).

Как и в первую поездку, к этому руднику мы попали только к вечеру. За час прохожу всю площадку со строениями и понимаю (скорей всего – желаю) – надо сюда вернуться. Когда-нибудь...

Ещё час сомнений – и «когда-нибудь» легко заменяется на «ночуем здесь».

Невероятную боль почти физически ощущаешь на этих местах – лагерях.

Мне иногда кажется, что таких людей, как Янковский - сильных, сверхобразованных - для того и сажали, чтобы кто-то впоследствии мог оставить яркие литературные описания происходившего в те годы.

Густая, в несколько рядов опоясывающая лагерь колючая проволока похожа на ёлочную канитель. И почему-то странно дрожит мелкой дрожью, как будто её трясет от ужаса...

Выйдя ночью из вонючего барака вдохнуть свежего воздуха, я как завороженный смотрел на эту необъяснимую лихорадку; но так и не понял причины: то ли влияние магнитного поля, то ли электрического тока, пропущенного по проволоке.

По воспоминаниям руководящих работников уранодобывающий комплекс Дальстроя ни в чём не ограничивали: ни в рабочей силе, ни в деньгах, ни в продовольствии. Воспоминания бывших зеков заметно контрастируют с этой картиной. Строительство и работы по добыче урана на Северо-Востоке осложнялись отсутствием оборудования, нехваткой специалистов и рабочих, стройматериалов и транспорта, а ещё — сложными метеорологическими условиями, которые часто приводили к полной остановке работ. Был год, когда колонна не смогла из Певека пробиться в уранодобывающие лагеря — всего за 70 км. Один из лагерей остановил работу, в нём наступил голод.

Особенно тяжелыми были условия на месторождении «Северное» на Чукотке – самом крупном месторождении урана на Северо-Востоке. Наибольшую опасность при разработке и обогащении ураносодержащей руды таила в себе мелкая пыль, она содержала радиоактивные элементы и легко проникала внутрь организма человека.

Харчи далеко не шахтерские: та же семьсотграммовая пайка, черпак супа из рыбьих голов, черпак опостылевшей на всю жизнь овсяной каши с половой. До сих пор не понимаю — какой смысл был экономить на еде заключённых? Их привозили за тридевять земель, и они, в основном молодые мужики, могли достаточно производительно работать, если бы их как-то элементарно по-человечески кормили.

Ведь мы, по стечению каких-то «счастливых» обстоятельств, находились даже не в Берлаге, где заключённые носили номера и клеймо врага народа, где их сознательно медленно убивали. Нет, мы трудились в системе Исправительно-трудовых лагерей Чаун-Чукотского Горнопромышленного управления «Дальстроя». Но из-за недостатка витаминов и калорий быстро «доплывали».

Кладбища здесь занимали целые поля, трупы не закапывали, они были просто завалены камнями.
Рядом хоронили персонал лагерей, конвоиров, вольнонаёмных и членов их семей, в том числе и детей. Правда, их захоронения были совсем другими, здесь стояли небольшие металлические памятники и ограды, которые по виду напоминали воинские кладбища в Центральной России.

Урановый концентрат в обыкновенных железных бочках вывозился машинами для транспортировки морем.
Певекские старожилы рассказывали, что каждую машину с бочками концентрата сопровождали два бойца-«чекиста», которые сидели практически на этом концентрате и защищались от радиации лишь казённой шинелью. Эти «чекисты» тоже были смертниками системы, сколько их было здесь, получивших смертельные дозы облучения «на боевом посту», — вряд ли можно установить достоверно.

Я...[в госпитале] встретил военного. Он возил руду с «Северного» на обогатительную фабрику. У него определили лучевую болезнь, и периодически его вызывали на лечение. У него, он рассказывал, вся растительность, вся слезла совершенно. На голове были, но редкие волосы, и все седые, хотя лет-то ему немного было. ...Он мне всё это и рассказал: я, говорит, возил руду и сидел на этой руде, всё время сидел.

Чаун-Чукотские лагеря – составное звено масштабного треста «Дальстрой», основанного в 1931 году для освоения Дальнего Севера. Большинство первых поселений здесь изначально являлись лагерными пунктами, входившими в систему ГУЛАГа.

Чукотские рудники, по воспоминаниям, отличались сравнительным благополучием в отношении условий жизни и организации работ. Тем не менее, за недолгий период существования лагеря рядом с поселком Северный выросло кладбище заключённых и лагерного персонала (среди них есть и несколько детских захоронений).

Чаунлаг функционировал всего два года – с 1951 по 1953 гг. Добыча урана прекратилась внезапно: после приказа о закрытии разработок рудники были спешно оставлены, многое из оборудования осталось на месте.

...После этих лихорадочных многолетних усилий, под непрерывные заклинания об оправданности любых жертв, «ведь решается судьба государства», происходит невероятное. Работы останавливаются! Раз и навсегда. Поражает механизм этой остановки. Работы прекращены не в начале или в конце смены, после завтрака или перед ужином. Нет, приказ был реализован в разгар рабочего дня! «С этого часа Родина более совершенно не нуждается в уране с Чукотки. Работы прекратить. Об исполнении доложить».

И всё. С какой молниеносностью организовали здесь добычу урана, с такой же и остановили её. Удивляться, в принципе, нечему. Но когда бываешь на руинах Северного, от всего этого охватывает могильная жуть. Сколько же мы понесли безвинных жертв, растоптанных на пути к созданию столь «необходимой» для народа сверхдержавы? И рудники лагеря Северного безусловно один из многих ярких примеров полнейшей бесчеловечности государственной машины.

Работа на урановых рудниках была свернута не по неведомой причине, а согласно приказу МВД. Дело в том, что сразу после смерти Сталина в марте 1953 года был издан ряд постановлений о сворачивании ряда крупных промышленных объектов МВД, поскольку они были полностью нерентабельны. Точно дата закрытия лагеря в настоящее время неизвестна. Но можно сказать, что это случилось между мартом и августом 1953 года. 18 марта 1953 года приказом СМ СССР Дальстрой из МВД СССР был передан в ведение Министерство металлургической промышленности СССР.
Все ИТЛ стали активно ликвидироваться.
(Комментарий получен после публикации этого материала и внесен в верстку 22 апреля 2016 - Front.Photo)

В начале 1950-х гг. объёмы добычи урана в Дальстрое последовательно росли. За 1948-1955 гг. Дальстроем было добыто около 150 т урана в концентрате. Но себестоимость местного урана была довольно высокой, постоянно превышала плановую. В 1954 г. себестоимость 1 кг уранового концентрата по Дальстрою составила 3774 руб. при плановой в 3057 руб.

Среднее содержание на Северном было 0,1 процента. Это, примерно, на тонну руды — килограмм урана. В те годы и небогатые руды шли в дело. Но даже тогда такие месторождения называли мелкими, а сейчас это даже не считается месторождением. Так, рудопроявление. А крупные месторождения были в Румынии, наши же открыли, и оттуда много урана возили, потом из Германии...

27-го марта 1953 г. было издано постановление ВС СССР "Об амнистии", согласно которому довольно приличное количество заключенных было освобождено. В системе Дальстроя уже на 1 апреля 1953 г. по амнистии было освобождено 50 тыс. заключенных.
(Комментарий получен после публикации этого материала и внесен в верстку 22 апреля 2016 - Front.Photo)

В связи с массовой амнистией заключённых ...работы стали постепенно сворачиваться. В течение 1956 г. последние уранодобывающие объекты Дальстроя на Чукотке, были ликвидированы.

Чрезвычайная удалённость месторождений, проблемы с обеспечением рабочими и специалистами определили краткосрочность добычи урана на Северо-Востоке.

В Певеке говорят о необходимости сохранения урановых лагерей и создания «туристической тропы» с целью сохранения памяти о том страшном времени. Но при существующих ценах на транспорт, гостиницы, продукты (в сравнении с материковыми выше в три-четыре, а то и десять раз), уровне сервиса и постоянной неопределённости с погодой (задержки авиарейсов здесь норма) – планы развития туризма можно назвать скорей утопическими.

Однако необходимость в сохранении объектов ГУЛАГа 50-х годов есть (так же, как и в Норильске, в Магадане, Якутии, на Соловках...). Это вопрос времени, средств и энтузиазма местных работников культуры (и непохоже, что в этом хоть как-то была заинтересована власть).